Однако самого писателя город все чаще поражал картинами глубоких общественных противоречий и трагических социальных контрастов. Наблюдая за образом жизни обитателей Петербурга, Гоголь в статье «Москва и Петербург», написанной в период создания петербургских повестей, отмечал, что население столицы состоит из различных социальных кругов, «не слитых между собою». Именно такой Петербург и стал главным героем петербургских повестей Гоголя, открывает которые «Невский проспект». В третьей части показан Петербург после наводнения. Петербург – «военная столица», но таким его делают парады и гром пушечных салютов. Стихия побеждена, но не «умирилась». Структура образовательного процесса формировалась исходя не только из предшествующей традиции, но и из организационных основ современных научно-исследовательских коллективов, а также предметной сферы этнографии. Это признание в любви к Петербургу, но произносится оно как заклинание, понуждение любить. Это «твердыня», которую никто не штурмует, а Марсовы поля – поля воинской славы – «потешные». Это довольно широкий набор дисциплин, раскрывающих различные предметные характеристики этноса: языкознание, впоследствии этнолингвистика, фольклор, народное искусство и промыслы, этнопсихология, этнодемография и т.п. Это уже не пышный «юный град», «полнощных стран краса и диво», а «омраченный Петроград».
Это город чиновников, расчетливых торговцев, «злых детей», бросающих камни в безумного Евгения, кучеров, стегающих его плетьми. Но это по-прежнему «державный» город – над ним парит «кумир на бронзовом коне», воплощающий государство, неподвижное, тяжелое, давящее, пришедшее в противоречие с неукрощенной стихией и безжалостно сгубившее обездоленного Евгения. Олениной. Но здесь дана изумительно глубокая и тонкая характеристика Петербурга, аристократического города, хотя и прекрасного своей «стройностью», но олицетворяющего контраст богатства и нищеты. Фактически, не будучи профессионалами, но имея огромный опыт полевой работы в традиционных культурах, они, по сути, явились основателями отечественной школы подготовки этнографов. В это время обыкновенно неприлично ходить дамам, потому что русский народ любит изъясняться такими резкими выражениями, каких они, верно, не услышат даже в театре. Но чем ближе к двум часам, тем уменьшается число гувернеров, педагогов и детей: они, наконец, вытесняются нежными их родителями… Но как только сумерки упадут на домы и улицы… В первой части образ Петербурга меняется, с него словно спадает мифологическая позолота. Пушкин любуется им словно издали, избегая уличных сцен. Несколько позже был арестован как «враг народа» профессор нашей кафедры специалист по Итальянскому Возрождению М.А.Гуковский, реабилитированный в середине 1950-х гг. В процессе «антикосмополитической» кампании, когда в июле 1949 г. стали проводиться переаттестации профессорско-преподавательского состава, кафедра истории Средних веков едва не лишилась А.Д.Люблинской; у нее, помимо «ошибок объективистского характера», нашли и другие подобного же рода «провинности».
Чем не блестит эта улица – красавица нашей столицы! Как свидетельствует окончивший университет в 1950 г. А.Х.Горфункель, кафедра истории Средних веков была «одной из сильнейших на тогдашнем истфаке (зато и наиболее гонимой, бывшей на постоянном подозрении у партийного начальства)». О.Л. In case you have almost any questions about in which and also tips on how to use https://trends.rbc.ru/trends/innovation/639898319a79470cee5e3db3, it is possible to e mail us on our web-page. Вайнштейн прекрасно понимал, что значение кафедры истории Средних веков в истории развития русской исторической науки не ограничивается только научными трудами ее ученых, для научного воспитания будущего поколения историков имеет исключительное значение их педагогическая деятельность. Немало драматических страниц в историю факультета и кафедры вписала и состоявшаяся на Историческом факультете 4-5 апреля 1949 г. теоретическая конференция «Против космополитизма в исторической науке», где одним из главных объектов критики явился уже её заведующий О.Л.Вайнштейн. Впервые появляется фигура «кумира на бронзовом коне». Впервые появляется образ не укрощенной до конца водной стихии: она представляется могучим живым существом. Отождествленное с периодом господства «феодального производства», оно теперь не заканчивалось изобретением Гуттенберга или плаванием Колумба, а было в директивном порядке продлено до второй половины XVIII века.
XVII – XVIII века. Оказалось, что кафедра помнит не только Учителей, но и Учеников. В пункте первом рассказывается о том как Древне китайские мореплаватели уже в далекие времена не только сумели хорошо освоить моря Дальнего Востока и юго-восточной Азии но и добрались до берегов Индии Аравии Африки. Обычная городская площадь разрастается до размеров бескрайней пустыни… Можно сказать решительно, что в это время, то есть до двенадцати часов, Невский проспект не составляет ни для кого цели, он служит только средством: он постепенно наполняется лицами, имеющими свои занятия, свои заботы, свои досады, но вовсе не думающими о нем… Красота города-твердыни не вечна: он стоит прочно, но может быть разрушен стихией. Поэтому делом первостепенной важности он считал подготовку этнографических кадров, от уровня компетентности которых зависят судьба и перспективы развития этнографии в целом. » В начале 1890-х гг. И.М.Гревс отходит от социально-экономической тематики, тогда его больше интересовала средневековая культура, история идей (уже говорилось, что он явился главой «историко-культурного» направления в Петербургском университете). В отличие от невозмутимого «кумира», он «печален», «смутен». К разряду поначалу не многочисленных, но активно (даже агрессивно) выступавших в печати и на разного рода собраниях «медиевистов новой формации» принадлежал Н.Н.Розенталь.